IT-tour / Вокруг Египта, не заезжая в Хургаду (часть1)

Каир - Гиза - Саккара - Дахшур - Луксор - Дендера - Александрия

Для большинства наших соотечественников Египет представляет собой пляжи Хургады, назойливые выкрики из магазинов непритязательных сувениров («Захади! Наташа! Наташа!»), долгие ночные переезды к местам скопления русскоязычных туристов и прочие радости чартерного отдыха. Казалось бы, Египет уже успели посетить несколько поколений советских людей, и в отелях Шарм-эль-Шейха, и на круизных лайнерах Верхнего Нила были замечены представители самых удаленных уголков бывшей родины. Что нового может показать нам Египет?

Вот на этот вопрос мы и попытались ответить, десантировавшись в октябре в каирский международный аэропорт. Причин нашего появления в стране базальтовых скарабеев, выдаваемых за алебастр, было несколько. Усталость от предыдущей работы заставила меня искать отдых от тяжких будней пиарщика. Моя сестра скопила денег и благоразумно предположила, что с моим участием распорядиться ими будет интереснее. Кроме того, от нашего зоркого глаза не могло укрыться заманчивое предложение авиакомпании, по наивности отпустившей нам авиабилеты по цене $200 с души.

В Москве живет 9 млн. человек и еще столько же нелегально въехавших иммигрантов. В Каире вполне законно проживает около 20-ти млн. человек. Когда вас везут в город на туристическом автобусе и высаживают только в специальных местах, оцепленных полицией, обилие людей удивляет, но не более. Однако в то утро, когда мы решили начать нашу обширную ознакомительную программу в Каире, все эти 20 млн. человек вышли на улицы и продемонстрировали неограниченные возможности человеческой личности. В городе пешеходу делать нечего - он бежит по середине шоссе, стараясь не отставать по скорости от окружающих автомобилей, с целью впрыгнуть на ходу в переполненный микроавтобус. В ту же минуту прямо на ревущий рой машин из этого микроавтобуса на полном ходу спрыгивает еще человек десять, многие из которых мечтают добраться до обочины непокалеченными. Машина в меньшинстве, но она круче. Если уж завелась, то останавливаться ей ни к чему. Тем более что светофоров в Каире как-то не слишком много, а регулировщики больше предпочитают беседовать на повышенных тонах с каждым водителем, чем регулировать дорожное движение. В результате на любом перекрестке города можно увидеть такую картину: машины находятся в состоянии медленного движения, водитель гудит, встречный водитель тоже гудит, оба орут друг на друга, высунувшись по пояс из салона, а регулировщик обкладывает матом их обоих.

Попадая в такой мир, турист очень скоро оказывается в полуобморочном состоянии, не в силах выбраться из этого котла шума, воплей, клаксонов, пыли и смога. При этом сами египтяне не ощущают видимого дискомфорта: часто можно наблюдать, как посреди такого месива, не глядя по сторонам, ревущее шоссе пересекает велосипедист, на голове которого невесть как держится огромный лоток с хлебными лепешками. То, что автобус никогда не останавливается, и в него приходится впрыгивать на ходу, тоже ни у кого не вызывает претензий. Городская культура арабского Востока по своей экзотичности превзошла древнюю культуру бедуинов.

Отдельного исследования заслуживают египетские такси. Людям с нормальной психикой поездка на них будет сильным впечатлением, субъектам со слабыми нервами лучше не рисковать. Представленные древними итальянскими «Фиатами», французскими автомобилями неизвестных марок и советскими «Жигулями», эти черно-белые убийцы в огромных количествах носятся по городу, готовые везти вас на край света. Английский язык их водителей крайне скуден, как и набор мест, направление к которым они себе представляют. Кое-кто из них догадывается, что Гиза - это за рекой, а площадь Тахрир - где-то в центре. Но что такое train station, им уже нужно описательно рассказывать, иначе ничего не выйдет. Оказывается, вокзал известен им как «рамсис стэйшн», но кто бы об этом знал, если бы не путеводитель?

В наш первый день в Каире мы еще не приобрели той циничной жестокости, которая впоследствии сопровождала наши финансовые отношения с аборигенами. Я вежливо спрашивал у таксиста, сколько ему должен, и отдавал ровно столько. Но арабский Восток - это вечный бой за каждый египетский фунт, за каждый пиастр. И плох тот турист, который хоть на йоту уступит свое финансовое благополучие арабу. Платить таксистам нужно в тот момент, когда все уже вышли из машины, через окно, после чего быстро удаляться, не слушая его гневных проклятий Аллаху. Сдачи с крупных банкнот у него не бывает, и были бы - не дал бы. Запаситесь промасленными и измятыми фунтовыми бумажками, чтобы высчитывать водителю его четыре фунта - ни пиастром больше. Дискутировать с вами на английском языке он не сможет, а брызгать слюной любой дурак умеет. Цинизм, я же говорю.

Именно так в первый день нашего египетского марафона мы объездили центр Каира. Можно, конечно, передвигаться и на метро, но там туриста поджидает еще один подвох. Во-первых, у этих ребят своеобразное понятие об очереди. Очередь в кассу за билетами представляет собой скопление египетских мужчин вокруг окошка и лес рук, которые одновременно протянуты к нему - кому первому сунут в руку билет, тот и победил. В моем понимании это толпа, а не очередь. Сначала я интеллигентно пропустил вперед человек 25, но потом это стало уже невыносимым. Зато видели бы вы меня через пару дней! Я умудрялся протискиваться к окну, изрыгая самые утонченные международные ругательства, отпихивать десятка два бедуинов и, запустив в окно замыленные 50 пиастров, с боем получал свои заветные два билета. Выживает сильнейший.

В метро ездят только мужики. Такая дискриминация могла бы серьезно разгрузить подземку в нашей столице, но в Каире этого не происходит: мужиков очень много. Все одеты в рубашки и брюки - никаких футболок, никаких джинсов - очень солидно. Но при входе в вагон толпа охватывает со всех сторон, так что даже пошевелиться становится сложновато. Особая интрига начиналась всякий раз с появлением моей сестры, которая вызывала неадекватную реакцию сотен арабских мужчин. Они очень забавно пытались продемонстрировать свою галантность, стараясь не толкнуть ее и не дать толкнуть другим, в результате чего частенько возникали стычки с последующим выяснением отношений на арабском, в которых мы не принимали участия.

Возле цитадели Салах-эд-Дина мы обнаружили, что входные ворота закрыты. Из тени пальм выплыли два интеллигентных араба и сообщили, что цитадель закрыта на молитву, но зато они знают, где находится Голубая мечеть, и с удовольствием проводят нас туда. Впоследствии мы узнали, что цитадель работала, а араб нас надул, просто вход расположен с другой стороны. Голубая же мечеть представляла собой довольно утлое зрелище, расположенное в квартале, не содержащем признаков цивилизации. На нас сбежались смотреть дети, женщины, собаки и петухи, все одинаково пепельно-серого цвета. В полуразрушенной Голубой мечети, в которую много лет не ступала нога туриста (и правильно делала), нас перехватил другой араб. Он объяснил, что мечеть построена при царе Горохе и содержит уникальную, единственную в мире голубую эмаль, в чем мы могли удостовериться: эмаль вызывала грустные чувства. Кроме того, сообщил араб, мы можем подняться на минарет и увидеть панораму города с пирамидами (!). Он даже вызвался провести тур на тему «Каир с минарета Голубой мечети». В результате я купился на эту разводку, а тур его состоял из двух слов: «Пирамиды», - со знанием дела сказал он, указывая на серую дымку где-то к западу. «Кладбище», - пояснил он, указывая чуть ниже.

Я покорно сфотографировал оба вида. Внизу нас ожидал сюрприз - арабы сообщили, что за проведенный тур мы должны им 40 фунтов. Сторговались за 35 ($7). Пока я бегал менять деньги, араб посоветовал моей сестре бросить меня, домогался ее телефона и в конце концов дал ей номер своего друга - так как у него телефона не было.

В ближайшей чайхане, избавившись от новых друзей моей сестры, мы сообщили, что хотим чаю, однако увидев чайник, который хозяйка достала из-под каких-то досок и обтерла своим подолом, удовольствовались двумя банками кока-колы и отправились дальше. Больше не будем покупаться на всякие там Голубые мечети.

Достопримечательности Каира столь же многочисленны, сколь и прекрасны. Спокойствие и прохлада мечетей настраивает самым благоприятным образом - после толчеи каирских улиц здесь можно сесть на ковер, почитать что-нибудь или, наконец, просто поспать, что большинство и делает. Сразу понимаешь, почему люди принимали ислам - чтобы отдыхать в мечетях от такси и микроавтобусов.

Другим местом отдыха является чайхана. Мы вообще-то сначала боялись входить туда, где десятки арабских мужчин самого разбойного вида курили свой кальян и при нашем появлении замирали разговоры, а об английском языке никто и не слыхивал. Но позже мы просекли, что в таких местечках колорита гораздо больше, а цены намного ниже - за стакан холодного каркаде не нужно платить больше двух фунтов. В то же время в туристических закусочных наивных европейцев разводят и на пять, и на шесть фунтов. Спустя неделю, когда мы, уже прокатившись по стране и став бывалыми арабами, вернулись в Каир и сели передохнуть в одно из придорожных кафе, хозяин с надеждой выкатил нам за стакан каркаде четыре фунта - серьезно, мы чуть не освежили его голову этими самыми стаканами.

Но самые потрясающие отношения с египтянами устанавливаются на рынке - думаю, что большинству наших туристов это знакомо. В свое время в Хургаде я купил за 10 фунтов пакетик приправ, стоимость которого теперь оцениваю фунта в полтора - тем самым я обеспечил существование всей семьи торговца на неделю. Настоящие состояния делают производители базальтовых кошек, торгующие товаром возле отелей Хургады и Шарма. Каждый русскоязычный турист рад купить своей бабушке в подарок кошку, скарабея или Нефертити с пугающим лицом и отдать за них фунтов 20-30. В то же время себестоимость этого сгустка материи не превышает два фунта при самом лучшем раскладе. Но уж что-что, а надувать европейцев арабы навострились еще в эпоху крестовых походов. Видимо, именно тогда в лучших домах крестоносцев появились поддельные папирусы, расслаивающиеся от времени, базальтовые скарабеи - символы счастья - и фигурки Нефертити с лицами, сошедшими с книги Ломброзо «Типы преступников».

Впрочем, позже об этих чудесах египетского искусства. На столицу Египта мы потратили четыре дня - их было чем занять. Мы осмотрели исламский Каир, христианский Каир с его коптскими монастырями и музеями, а на третий день отправились на поклон к пирамидам.

Удивительно, но каирский таксист не знает даже, что такое pyramids. Уже четыре с половиной тысячи лет он живет в тени этого чуда света, и все это время туристы просят отвезти их к пирамидам. Трудно представить, но каждый раз он отвечает им: «Что? Не пойму!» Путеводитель Polyglott уже сдался и рекомендует всем пассажирам такого таксиста вместо pyramids говорить «фунду Мена-Хаус» (отель «Мена-Хаус»), потому что отель расположен прямо у пирамид. Мы так и поступили...

Если приехать к пирамидам часам к девяти утра, то народу там еще нет, а фотографии можно сделать самые лучшие. Недалеко от входных касс расположена стоянка крупного рогатого скота - лошади, ишаки и верблюды ждут своих наездников за мифические цены. Мы благоразумно отказались.

Я видел пирамиды два раза. Во второй, описываемый раз обошел их все трижды, и столько же раз ощупал сфинкса, и даже поглядел на недавно раскопанную ладью Осириса, установленную в павильоне неподалеку. И все равно сегодня мне хочется опять попасть туда - в прохладное солнечное утро, с голубым небом и желтыми, огромными пирамидами, которые притягивают чем-то своим, особенным, неизвестным. Потом, ближе к полудню, здесь собираются туристические автобусы с русскоязычными лимитчиками и египетскими школьниками - последние ловят одинокие парочки с мечтой сфотографироваться, причем девочки просили о групповом фото исключительно мою сестру, а мальчики - только меня. Каждый хотел получить снимок с белым человеком. Поработав немного фотомоделями, мы свалили из Гизы - потому что, открою истину для нашего туриста, в Египте еще полно пирамид и не менее впечатляющих, чем три гиганта в Гизе.

Мы были в Саккаре, где осмотрели ступенчатую, самую древнюю пирамиду Джосера, и в Мемфисе, где за один фунт моя сестра смогла сфотографироваться с двумя египетскими офицерами, и даже еще южнее, в Дахшуре, где увидели уникальную Ломаную пирамиду и очень любопытную Красную пирамиду. У последней туристов вообще нет, и мы ехали туда в сопровождении вооруженного охранника, невесть зачем севшего в нашу машину на очередном КПП.

Помимо археологических восторгов такое путешествие дает хорошую возможность изучить жизнь сельского Египта и его обитателей. Здесь люди ездят на ишаках и носят на голове баулы с едой неизвестного происхождения. У местных детей наш водитель купил за один фунт миску спелых, желтых фиников, а позже еще за 50 пиастров - несколько горячих бататов, подобия сладкого картофеля, который они пекут в железных печурках прямо вдоль дороги. Позже мы поняли, что наши желудки не были приспособлены к такого рода кулинарным изыскам, но это вскрылось уже потом и, слава Богу, в гостинице.

В Мемфисе таксист привез нас в магазинчик своего приятеля, пожилого араба, который платит ему откат от своих продаж. Такие вещи в Египте повсеместны. Я напрягся уже тогда, когда араб предложил нам бесплатного чаю. Он подчеркнул, что это именно бесплатный чай и что мы его друзья. Хозяин сносно болтал по-английски и сумел довести до нашего сведения, что в России очень холодно, а в Египте лишь дважды на его памяти выпал снег. Оба раза, судя по всему, ему было не слишком комфортно. Потом он повел нас в свой папирусный магазин, и как я ни уговаривал свою сестру, на нее напал приступ идеализма, и она повелась. Араб научил ее изготавливать папирус - искусство, которым ей вряд ли придет в голову когда-нибудь воспользоваться, - и всучил-таки ей один из своих шедевров, который оценил в 140 фунтов, но отдал моими стараниями за 50 (при этом реальная стоимость - 10).

Гордый проведенной бизнес-сделкой, наш водитель говорил не переставая. В этот день его английский язык подвергся крайне тяжелому испытанию - он вынужден был вернуть в свой актив все те 14 слов, которые знал и которые в совокупности с жестами и мимикой составляли его лексикон, вполне достаточный для общения на нейтральные темы. К примеру, таксист сумел убедить нас, что самые неудачные люди на земле живут в Судане (Sudani people). В доказательство была приведена следующая история: как-то раз паром, следующий из Судана в Египет и перевозивший Sudani people, пошел ко дну прямо посреди водохранилища имени Насера. В результате некоторые из пассажиров были съедены тамошними крокодилами. Эта ситуация его особенно веселила.

«Crocodile, crocodile! - с хохотом убеждал он нас, отрываясь от руля и оборачиваясь на 180 градусов, - Sudani people ам-ам. Good, very good!» Сестрица сидела с каменным лицом, преисполненная ужаса, я хилой улыбкой пытался поддержать веселье.

Good вообще является центральным, ключевым термином египетского английского. Для египтянина в мире все предельно ясно: есть четкое разделение всего сущего на good и no good. В таком авторитарном государстве, как Египет, водитель резко ограничен в масштабах бизнеса - например, по закону каирский таксист не может без специального разрешения вывозить пассажиров за пределы города. Поэтому на очередном блокпосту километрах в 40 от Каира, будучи остановленный бдительной полицией, наш водила тщетно уверял стража, что сидящие в машине - друзья детства и что мы все едем на пикник. А после того, как часть его денег перекочевала в карманы полиции, наш друг детства долго молчал, после чего обобщил свои впечатления: «No good people, - выразил он свою уверенность по поводу полиции. - Morocco police - good. Israel police - good. Egypt police - no good».

18.03.2008

Кирилл Бабаев

www.babaev.net

Вокруг Египта, не заезжая в Хургаду (часть1):

	Текст статьи

Фотогалерея